Биограф Франциска Асизского, Поль Сабатье, говорит:

"Нищенствующие ордена были при своем возникновении настоящими международными учрежедениями. Когда в 1216 году св. Доминик собрал в Нотр-Дам де-Пруилль своих братьев, их оказалось шестнадцать, и в том числе были:

кастильцы, наваррцы, нормандцы, французы, лангедокцы и даже англичане и немцы. Еретики странствовали по Европе и нигде их не останавливала разность языка. Арно де Брешиа, например, знаменитый римский трибун, появляется во Франции, В Швейцарии и даже в Германии."

(Арнольд Брешианский, ок.1100-1155 гг. был проповедником призывавшим к возврату такой жизни, которой жили первые ученики Христа, в простоте и равенстве. Он боролся против власти папы римского, однако был схвачен и сожжен на костре.)

В то время, когда Франциск Ассизский начал свою публичную деятельность, римская церковь уже давно представляла собой нечто наводившеее ужас на весь христианский мир. Убийства, корыстолюбие запятнали ее служителей. Они учили народ, что добрыми делами является приношение верующих в церковную казну, прощение грехов можно получить за деньги, а самое главное, что служитель церкви является посредником между Богом и человеком.  Народ убеждали в духовном бессилии и слабости, в невозможности  общения с Богом без участия и посредничества священника.

"Вынужденная защищать свое существование, церковь сделала своим кумиром власть и богатство", - пишет Э.К. Пименова.

"Священник в 13 веке, - говорит Поль Сабатье, - был антитезой святого и почти всегда его врагом. Отделенный от всего остального человечества священным миропомазанием, считающий себя представителем Всемогущего Бога, священник сам становился для народа чем-то вроде божества, облеченного таинственной властью, могущего вредить или приносить пользу, - человеком, к которому надо приближаться с трепетом  благоговения. Святой-же, наоборот, ничем не выдавал своей миссии, но жизнь его и слова проникали в душу и покоряли все сердца. Он не нес обязанностей в церкви, но у него внезапно появлялась возможность возвысить в ней свой голос. Дитя народа, он понимал все его материальные и нравственные нужды и слышал голос его сердца."

Таким был Франциск Ассизский, он был как пророк, не посвященный церковью, но по призванию.

" Как только священник чувствовал, что он побежден пророком, - пишет Сабатье, - он тотчас же менял к нему свое отношение и брал его под свое покровительство; он вносил тогда проповедь пророка в священные книги и набрасывал на его плечи священническое облачение. Проходили дни, когда наконец и наступал  такой момент, когда толпа переставала различать священника от пророка и видела в пророках продукт духовенства. В этом заключается самая горькая ирония истории."

Франциск Ассизский был сыном своего народа. Он ничем не был обязан церкви. Может быть он и сам не осознавал до конца значения своего духовного труда. До самой смерти своей, однако, он отказывался быть рукоположенным в священники.

Несмотря на то, что и Франциск и его ранние последователи были монахами, тем не менее образ жизни и их общественная деятельность были вызовом и протестом монашеской жизни тех времен. Франциск и его первые ученики шли в мир, навстречу людям, в отличие от  тех, кто предпочитал спасаться за высокими стенами монастырей. Всё францисканское движение было выражением этого протеста совести против такого монашества, устанавливая более высокий идеал.

Франциск, не как последующие за ним реформаторы, не стремился к свержению духовенства или образованию новой деноминации. Он был сыном католической церкви и в этом его коренное отличие от реформаторов. Он жаждал обновления церкви и людских душ, путем возвращения христианства и его возврата к начальной чистоте и простоте. Франциск, видимо осознавал, что в уходе из мира к созерцательной жизни в монастырской тиши кроется глубокий эгоизм. Он желал идти к нуждающимся, сострадал страдающим, несчастным, бедным, забытым.

Официальные биографы Франциска обыкновенно слишком разукрашивают его жизнь. В глазах обыкновенных людей его жизнь перестает быть похожей на их собственные. В описаниях биографов, Франциск отмечен "божественной печатью" с самого рождения и поэтому его жизнь лишается поучительности. Для суеверных людей это может послужить лишним поводом для почитания, но не подражания. Суеверные люди поклоняются святому, как существу высшему, но не стремятся ему подражать.

А ведь это самое главное в христианском учении.

"Подражайте мне, как я Христу", - учил ап. Павел.

Хотя, когда Франциск Ассизский начал свою проповедь, он еще не был окружен ореолом недосягаемой святости, люди видели в нем своего брата, страдающего вместе с ними и болеющего за них...

По современным источникам, Франциск родился в 1181 или 1182 году в семье зажиточного торговца сукном. Мать назвала его при крещении Джованни, но затем отец, возвратившись из Франции, где он находился при рождении сына, переименовал его в Франциска.

Когда Франциск подрос, его отдали в школу, находившуюся под кровом церкви. Так было, в те времена, принято везде. Наставниками Франциска были, конечно, священники, научившие его немного латыни. Этот язык был наиболее распространён и употреблялся как для проповедей так и для политических сношений. Возможно Франциск знал немного и французский язык. Этим и ограничилось образование Франциска, он даже не научился как следует писать. 

Жизнь Франциска в первые годы его детства ничем не отличалась от жизни других детей его возраста. Фома Челано, один из первых биографов Франциска, с негодованием описывает господствующую тогда систему воспитания. Родители баловали и развращали детей чуть ли не с пелёнок. Они позволяли им швырять деньги направо и налево, чтобы произвести впечатление на своих сверстников. Родители развивали в детях тщеславие и другие пороки. Франциск не избег общей участи, будучи сыном богатых родителей. Его отец был купцом. В молодости Франциск вёл разгульный образ жизни. Как далеко он зашёл, на этот счёт показания биографов расходятся. Во всяком случае, Франциск, своим шумным весельем, своими выходками и расточительностью, обращал на себя внимание и приобрёл общую известностью. Наконец, этот непрерывный ряд пиров и оргий подорвал здоровье юноши и он опасно заболел. Долгие месяцы больной находился между жизнью и смертью, и близость последней, вероятнее всего была причиной нравственного перелома, совершившегося в нём. Теперь, пригвождённый к одру болезни, лишённый возможности принимать участие в круговороте жизни, он понял, что душа его глубоко не удовлетворена и что он только заглушал её голос разгулом. 

Но религия, в том виде, в котором она существовала, не могла удовлетворить Франциска. Это был грубый фетишизм, только называемый христианством, и чуткая душа Франциска понимала всю эту фальшь.

Оставив общество друзёй, не понимавших его душевной тоски и произошедшей в нём перемены, он стал искать уединения. Наслаждения потеряли для него свою перелесть. Друзья покинули Франциска и ему остались верны только бедняки, к которым он всегда относился с сочувствием. Душе его доставляла отраду робкая привязанность и дружба обездоленных. Большинство бедняков впало в нищету в следствие войн, плохих урожаев и болезней и поэтому эти люди нуждались и в моральной поддержке. Франциск ощущал в себе потребность к действию, но он не знал как поделиться с людьми тем беспредельным запасом нежности и любви, который накопился у него в сердце. (228)

 (Продолжение следует)